Полный текст по ссылке. Орфография оригинала сохранена.
«Интервью с членом основного состава Координационного совета Ольгой Шпарагой записано до ее первого задержания.
Мы говорили о новой солидарности, креативности беларусских акций, об «ЕВАлюции» и женском движении, которое стало феноменом и лицом общественных протестов в Беларуси. В контексте последних событий голос одной из ярчайших представительниц беларусского интеллектуального сообщества зазвучал еще сильнее. «Слезы наворачиваются от мысли, как страстно все мы вместе хотим перемен, как мы солидарны и самопожертвенны. Никогда так не любила своей страны, как сейчас», — слова, которые Ольга написала в своем фейсбуке после освобождения 6 октября.
Сейчас Ольга Шпарага находится в заключении — ее повторно задержали, когда она пришла «на беседу» в Советское РУВД. В понедельник, 12 октября, суд дал ей 15 суток ареста. Мы размещаем это интервью в знак солидарности с Ольгой Шпарагой и другими политзаключенными.
Справка: Ольга Шпарага — философка, кандидатка философских наук, руководительница концентрации «Современное общество, этика и политика» Европейского колледжа Liberal Arts в Беларуси (ECLAB). Авторка книги «Сообщество-после-Холокоста: на пути к обществу инклюзии» (Минск, ECLAB-Books, 2018), признанной лучшей философской монографией Международным Конгрессом исследователей Беларуси (2018), монографии «Пробуждение политической жизни: Эссе о философии публичности» (Вильнюс: ЕГУ, 2010). Ольга входит в научный совет журналов the Ideology and Politics Journal, The Interlocutor и pARTisan, а также философской книжной серии Libri Nigri. Член Беларусского ПЕН-центра, Фемгруппы Координационного совета».
Про новую солидарность поверх профессиональных, возрастных и гендерных различий. Это как раз та форма солидарности, которую защищают философы
«В период предвыборной кампании стало очевидно, что начала себя обнаруживать, высвобождаться новая социальная энергия. И уже после выборов, когда люди не смогли не среагировать на фальсификации, на развязанный властями террор, она пришла в новое состояние. Стало понятно, что общество уже не вернется к прошлой жизни. Люди стали находить разные способы, чтобы это высвобождение и солидаризацию защищать. Мы сейчас видим, как меняются эти формы, как они изобретаются и какой есть прогресс.
Это как раз та форма солидарности, которую защищают философы. Они считают, что ни один человек не заслуживает жестокого обращения, попрания свои базовых прав и свобод. И мы видим, как эта идея объединяет всех поверх профессиональных, возрастных и гендерных различий — люди хотят быть активными гражданами и гражданками, и заявляют про это. Люди не хотят жить при авторитаризме, и готовы искать общий язык для достижения своей цели».
«Мы много обсуждали беларусское общество, его атомизированность, то, что в нем не хватает опыта дискуссий, доверия, и вдруг оказалось, что у людей много открытости, терпимости, много желания делать что-то сообща. Получать от этого радость. Просто поразительно. Сейчас идет много дискуссий: нужно ли бросить все силы, чтобы помогать политзаключенным, прорабатывать травму, нормально ли, что люди вечерами собираются во дворах, обмениваются положительными эмоциями — на мой взгляд, важно все. Такая позитивная, эмоциональная поддержка людям и нужна, потому что она выражает поиск этого общего языка и выстраивания доверительных отношений. Да, это тот самый новый тип солидарности, которого не хватало беларусскому обществу».
Про преодоление кризиса, связанного с наследием авторитарной системы, и объединение на основе ценностей гуманизма и защиту человеческого достоинства
«С одной стороны, в Беларуси ряд не реформированных институтов. Мы видим дедовщину в армии, оставшуюся с советских времен, отсутствие академических свобод в университетах, вертикаль принятия решений. Казалось бы, все это - советское наследие, но Лукашенко привнес в эту модель свое видение политического и социального устройства. Чертой беларусского авторитаризма, ее вершиной, стало пренебрежительное отношение к людям. Когда глава государства заболевшим ковидом говорит, что вы сами виноваты, — это отношение к человеку, которое уже вышло на новый «уровень». Государству выгодно, чтобы люди в такой среде были атомизированны, не доверяли друг другу, чтобы они сидели по домам в ожидании того, что кто-то за них все сделает».
«Доверие нужно практиковать. Не случайно этому учат в демократических странах — школах, университетах, где люди делают самые разные коллективные проекты.
Стоит отметить, что последние десять лет в ряде сегментов беларусского общества происходило развитие: IT, бизнес-сфера, культурные инициативы… Символом развития культурной сферы стали многочисленные культурные площадки: улица Октябрьская в Минске, инициативы в других городах. Мне кажется, что эти люди с опытом другой Беларуси, верой, что Беларусь может быть другой, — они, конечно, сыграли свою роль, стали проводниками. Сейчас уже к ним присоединяются самые разные группы, и можем говорить, что этот новый статус активных граждан практикует все больше людей».
Про заложников лукашенковской системы и про тех, кто упрекает протестующих в том, что они лишают их стабильности (как они это понимают). Что противопоставить их аргументам?
« На мой взгляд, эта группа весьма разнородна. Рьяных сторонников Лукашенко там не так много, а большая часть — женщины, работающие в бюджетной сфере. Думаю, что у них небольшая зарплата, они должны заботиться о своих детях, а часто и о родителях, поэтому страх потерять поддержку, остаться ни с чем, силен. У этой группы, думаю, очень большая занятость. (…) Многие связи солидарности остаются для них невидимыми — женщинам непонятно, кто им может оказать помощь. Режим в свою очередь эксплуатирует их и угрожает, что они останутся ни с чем. Так же работает и пропаганда, которая обещает, что новая власть не будет заботиться об уязвимых группах.
(…) В этой группе и люди, сделавшие карьеру и продвинувшиеся по социальной лестнице, благодаря Лукашенко. Они более лояльны к системе. С ними нужно говорить одним способом. Но в то же время там есть люди, которых используют, которые являются заложниками лукашенковской системы, — и с ними разговаривать следует иначе. И здесь стоит признать, что послания именно к этой группе в альтернативном дискурсе нет. Что будет со школьной системой, со здравоохранением, уязвимыми группами — у общества должен быть этот нарратив, не только разговор о приватизации и политических свободах. Этого обращения действительно не хватает».
Про эрозию социального государства в Беларуси
«В Беларуси уже давно произошла эрозия социального государства, что показали и ситуации с ковидом, с водой, когда без нее осталось половина Минска. Власть ничего не могла поделать и говорила: «это ваши проблемы». Немыслимая реакция для социального государства! Весь аппарат чиновников, министерства — для чего они в таком случае? У большинства людей, уверена, тогда и возник вопрос: а зачем нам такое государство? Может нам лучше без него?
В то же время, если мы говорим о модели будущего, минимизировать социальное государство — неправильный шаг. И не случайно подобные позиции сегодня подвергаются критике во всем мире. Ковиды, пандемии будут продолжаться, и нужна действующая система здравоохранения, и в целом поддержки людей. Государство должно не идеологию создавать, а помогать людям. Есть разные институты, которые будут хорошо работать через адекватную систему налогообложения. Мне кажется, что бороться за такое представление модели социального государства сейчас, — это значит бороться и за наших новых сторонников».
Про креативность белорусских протестов и влиянии общества на власть
«Креативность — она тоже про свободу. Это способ высвобождения той самой энергии, которая направлена в социальное и даже политическое русло. Мы видели, как наши художники отзывались на ситуацию, как Антонина Слободчикова мгновенно создала символ революции, другие артистические высказывания. Они помогают на уровне коммуникации. (…) Все символы, которые сейчас создаются, флаги районов, свидетельствуют о том, что мы говорим на общем языке. Совместно создаваемые символы — это такой новый алфавит. У каждого сообщества свой язык, свой алфавит».
(…) «В целом, в будущем речь пойдет о том, чтобы артикулировать интересы разных сообществ и влиять на власть. Сейчас обмен опытом между разными дворами, сообществами развивает эту идею. И в сфере культуры есть поддержка: мы видим как Владимир Цеслер помогает в создании символов разных районов. Это очень здорово. То есть перед нами уже такой коллективный проект, социальное творчество, которое приносит людям радость».
(…) «Креативная среда помогает людям выстраивать доверительные отношения, о которых мы говорили раньше. Мы хотим новое общество, и в самой идее творчества то же движение — мы создаем что-то новое, чего раньше не было, изобретаем. Искусство, творчество как составляющие нам важны, — они помогают нам думать о новом, о чем-то, что вообще можно новое вообразить. Создать что-то в каком-то районе, какую-то инициативу небывалую, включить это воображение. Философы говорят — социальное воображение. Оно включилось. И искусство, и творчество подогревают это социальное воображение, помогают и стимулируют его».
Про креативность, язык женского протеста и солидарность
«Элемент перформанса во всем этом присутствует. Но мы понимаем насколько все это сопряжено с рисками физического насилия. Это действительно очень интересный феномен.
(…) Речь идет о таком длительном процессе. Все началось в июне с движения солидаризации вокруг «Евы» Хаима Сутина. (Это одна из картин корпоративной коллекции Белгазпромбанка, приобщенной к уголовному делу в отношении Виктора Бабарико. С момента ареста коллекции в июне никакой официальной информации по этому делу до сих пор нет. – Ред.Delfi)
Это движение, в основном, поддерживали женщины — художницы, арт-кураторки. В сфере культуры женщин очень много, в том числе, в проектах, которые поддерживал Виктор Бабарико. Женщины стали использовать этот образ, примерять его на себя — многие фотографировались как Ева, ходили в майке с Евой.
Они идентифицировали себя с ней. И заметьте, что не с образом полуобнаженной женщины на диване, а именно с Евой. Такой строгой, серьезной, даже осуждающей может, вызывающей — она стала лицом солидарных женщин.
Когда женщины в белом с цветами вышли 12 августа на Комаровку после развязанного властями террора, это был уже такой образ женственности, слабости. Но одновременно и символ того, что даже в слабости есть сила. И наша революция — мирные протесты — как раз выражение того, что можно сопротивляться, бороться за свои права даже, если ты слаб.
Когда женщины 12 августа выстроились в цепь, они не знали, какой будет реакция силовиков. Сейчас мы говорим, что женщин не задерживали, они меньше страдали от насилия, но на самом деле, я знаю, что женщины испытывали экзистенциальный ужас, когда вокруг ходили надсмотрщики, и было неизвестно, чем все закончится. В этом жесте есть и большое самопожертвование, и демонстрация того, повторюсь, что слабость может быть силой.
Именно эта реакция стала предвестником того, что революция может быть мирной. Что мы будем использовать мирные креативные способы, будем солидаризироваться, говоря о воплощении тех самых гуманистических ценностей. Будем до последнего защищать их, своих друзей, близких.
(…) Лица женского протеста — разные, и это здорово, потому что женщины — тоже разные. У нас разные интересы, потребности, но я думаю, что тема насилия в протесте всех объединила. «Ева» — была «арестована». Мужчины оказались в тюрьмах — женщины вышли против насильственного произвола. На женском марше женщины говорят, что это насилие касается всего общества. Говорят с помощью разных лозунгов.
Самое важное, что те плакаты, которые обычно несли феминистки на женских маршах - к примеру, «Бьет — значит сядет» - я видела потом и на больших маршах.
Плакат в поддержку Закона о противодействии насилия в семье, стал символом состояния, которое испытывает сегодня все общество. Это значит, что фигура женщины, в патриархальной системе подвергающаяся систематическому насилию, сегодня распространилась на большинство.
Женщины не случайно стали лицом протестов — у них уже есть опыт говорения о насилии — о насилии в отношении детей, их самих…
В убежище, которое предоставляется потерпевшим от насилия женщинам, сегодня нуждается все наше общество».
