— Согласно правилам конкурса на должность руководителя Русского драматического театра Литвы, его участники должны были представить свои программы проводимых в театре мероприятий на ближайшие пять лет, а также успешно пройти интервью с членами отборочной комиссии. Как Вам удалось убедить их в том, что этой должности наиболее соответствуете именно Вы?
— Я решила для себя, что не нужно убеждать. Мне казалось, что должен был состояться диалог, должно было совпасть видение комиссии и моё видение – ведь в итоге мы будем партнёрами. Предположим, можно быть прекрасным, неповторимым, очень талантливым, способным организатором. Но если не совпадёт видение, не образуются общие точки соприкосновения, то ничего хорошего из этого союза не получится. Моей целью было представить своё понимание и цели, но не убеждать.
— У Вас было десять конкурентов. Ожесточённой ли была борьба за место руководителя Русского драматического театра Литвы?
— Было правда очень сложно. Но все-таки я не могу сказать, что это была борьба. Со многими претендентами в жизни мы приятельствуем, общаемся довольно тесно. С некоторыми даже открыто дискутировали, искали, что сегодня нужно и важно театру. Но все-таки да, было непросто. Очень важна была поддержка самых близких людей. В этом отношении мне повезло. Мой супруг с самого начала был абсолютно непоколебим и уверен в моей победе. Это меня здорово подбадривало.
— Что же Вы предложили комиссии?
— Как мы уже говорили, я должна была представить пятилетний художественный план и план развития театра. Мне хотелось, чтобы репертуар был разнообразным и интересным разным группам зрителей. Кроме этого, нужно было ответить на вопросы, касающиеся управления. В последнее время в профессиональном обществе обсуждаются очень горячие темы, например, остаться ли театрам бюджетными организациями или перейти на другие формы существования. Но самое главное, думаю, то, что я связала свой опыт руководства с сегодняшними потребностями театра. Последние 7-10 лет я тесно соприкасалась с управлением бизнесом, в то же самое время оставаясь в своей профессии. Я научилась тому, что, в бытность мою актрисой или педагогом, мне было абсолютно недоступно. Я часто говорила: взять бы искусство и бизнес, взболтать и заново поделить – и все бы выиграли. Правда, когда я говорила это, я не представляла, что очень скоро мне самой придется это сделать на практике (смеется).
— Тем более, если это опыт международного масштаба: двенадцать лет назад Вы работали в Московском драматическом театре под руководством Армена Джигарханяна, перед этим несколько лет были актрисой Русского драматического театра Литвы, сейчас преподаёте не только в Литве, но и в театральных школах Европы и даже Америки. Отличается ли театральная жизнь в Литве и за рубежом?
— Люди полностью отдают себя театру везде одинаково, где бы этот театр ни находился: в Вильнюсе, в Москве или в Нью-Йорке. Мы ведь даже не говорим: "Ты работаешь в театре". Мы говорим: "Ты служишь в театре". И вот это отношение схоже повсюду. В театре работать очень сложно. Ты можешь ему только служить. Когда ты способен на это, когда эта жажда, это желание быть внутри больше, чем ты сам, тогда там полегче, конечно. Немного.
— Каким руководителем – художественным или скорее администратором, решающим хозяйственные вопросы – Вы себя видите теперь в Русском драматическом театре?
— Я чувствую себя уверенно и там, и там. У меня был очень большой опыт и творческой работы, и организации этой творческой работы. Я могу делать и то, и другое. Сейчас нет разделения по должностям "художественный руководитель" и “не художественный", есть руководитель театра. Мир меняется, и руководитель должен хорошо ориентироваться и в том, и в другом. Правда, я ещё не руководитель театра. Я только прошла конкурс. Я ещё не подписала договор, не пожала руку министру культуры.
— После того, как это произойдёт – грядут ли какие-либо изменения в репертуаре театра, в его общественно-политической позиции?
— Я думаю, что с приходом нового руководителя театр в любом случае изменится: ты всё равно привнесешь что-то, что шлейфом идёт за тобой. У меня, конечно, своё видение, но у меня есть и очень высокие стандарты. Программа будет меняться уже только потому, что одни спектакли уходят, а другие должны приходить. Рано или поздно новых спектаклей станет больше, чем прежних, хотя в нашем театре – я должна привыкать опять говорить "в нашем театре" – есть спектакли очень хорошие, которые нужно беречь, нужно дать им жить, поддерживать.
Конечно, есть потребность и в новых спектаклях. Изменения придут сами собой. Я очень рада тому, что мы с людьми, служащими в нашем театре, с актёрами всё-таки находимся на очень похожих вибрациях. Ведь я выросла в этом театре.
— Какая театральная постановка повлияла на Вас сильнее всего?
— Я расскажу о своем первом театральном воспоминании. Это был спектакль "Журавлиное пёрышко". Я была чутким и впечатлительным ребенком, и эта музыка, атмосфера, свет, очень специфическое звучание речи, не такое, как дома, – всё это произвело на меня огромное впечатление. Я, наверное, раз сто смотрела "Журавлиное пёрышко", и, если бы была возможность ещё раз посмотреть в том же составе, я бы с таким удовольствием посмотрела! Ну кто мог знать, что этот спектакль смотрит будущий руководитель РДТЛ? Сегодня нужно делиться своими ценностями с детьми. И кто-то из них когда-нибудь придет играть к нам в театр. Или руководить им.
Но если говорить о том, что на меня повлияло, – безусловно, это школа, которую я прошла. Мне повезло, что наш курс набирала Даля Тамулявичюте. Ее имя до сих пор – наивысший стандарт. Я с большой благодарностью обращаюсь к ней в мыслях. Безусловно, ее влияние на всех нас – её студентов – прослеживается до сих пор.
— По мнению зрителей, спектакли для детей всегда были сильной стороной Русского драматического театра Литвы.
— У меня самой – двое маленьких детей. Теперешние дети гораздо взрослее нас в таком возрасте: дети рассуждают о таких вещах, которые нам никто не говорил, не обсуждал с нами. Когда ребенок говорит о своих правах, это что-то да значит. Мне нравится, когда в маленьком человеке видят будущую личность, и относятся к ребенку с уважением.
Спектакли для детей, для подростков занимают очень важное место в моей программе, которую я представила комиссии. Мне хочется, чтобы детям театр был интересен. Тут есть место и новым формам, и людям, и материалам.
— Чего бы Вы ожидали от труппы? Какими убеждениями хотели бы Вы с ними поделиться?
— Часть актёров – мои однокурсники. И они мне всё такие же родные. Я очень ими горжусь. Часть актёров – мои студенты. Я видела, как они развивались с первого по четвёртый курс, какую работу они делают сейчас, как они меняются, как они становятся более сильными. Меня это очень вдохновляет. В чем-то мы непохожи, конечно, но всё-таки мы сделаны из одного теста.
Идеи, которыми я живу, о том, какие возможности ждут наше поколение, – это как запах духов, которые ты не видишь, но ощущаешь. Это что-то из тончайших материй, что всё равно просачивается в работу, в общение, в процессы. Мне кажется, мы входим в хорошее, новое, переломное время других отношений, других возможностей, других поисков. Я просто чувствую это.
— В чём это проявляется, по Вашему мнению?
— Люди становятся более уверенными, более смелыми, амбициозными, с большей верой, и мне это очень нравится. Я считаю, что лидерство “заразно”, поэтому я так глубоко поддерживаю вопросы развития лидерства. Так много сегодня встреч, конференций, дискуссий на эту тему. И это правильно!
Иногда надо послушать, а как другие находят в себе смелось, как ищут себя, как ошибаются и снова ищут. Вот так послушаешь-послушаешь и начинаешь верить, что всё твоё в твоих руках – бери и делай, и обязательно найдутся люди, которые тебя поддержат. Эти настроения сегодня очень сильны.
— Повлияют ли Ваши убеждения на дальнейшую деятельность РДТЛ?
— Это обязательно каким-то образом отразится. Хочется, чтобы и взрослое поколение, и молодые ребята ощущали себя в театре нужными, ощущали себя творческими единицами. Я думаю, что свободное передвижение между театрами – это то, что даёт ощущение целостности. Я всё время ищу общения, сотрудничества, общих точек соприкосновения.
— Какое место, по-вашему, занимает Русский Драматический театр в современной Литве?
— Русский драматический театр – особенный, потому что он говорит на русском языке. Но он не оторван от общего контекста культуры, конечно же, нет. Это театр, который находится внутри культуры Литвы. В современном мире довольно удивительно, что в Литве есть театр, который говорит на другом языке. Некоторые воспринимают это как должное. Но ведь этого могло и не случиться. Значит, мы что-то привносим в общую культуру страны. Повторюсь: мы – часть культуры Литвы, и этому нужно радоваться, этим нужно гордиться, об этом нужно размышлять.
— Какой, в таком случае, Вы видите аудиторию Русского драматического театра Литвы?
— Мне хотелось бы, чтобы в наш театр хотелось попасть всем, чтобы билетов не хватало, чтобы нас ждали и получали приятные сюрпризы, и я думаю, что наш зритель – это все те люди, которые любят театр и понимают, что “не хлебом единым жив человек”.
